Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю - Лариса Сафо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А далее следы Безвольного теряются в первопрестольном граде. Так ничего не вспомнив, он явился на приём к руководителю благотворительного фонда. Вёл себя очень странно: шарахался от яркого света, прикрывал шторами окна и прятался в шкаф до появления спонсора. Засвидетельствовать получение средств на умиротворение дерябинского городского люда перед светлыми очами благодетеля Аркадий Дмитриевич не смог, и засим потерялся где-то на окраинах Москвы без следа и звука. Во всяком случае, больше его никто в Дерябино не видел…
Между тем во внеочередных мэрских выборах обыватели углядели акт административного бессилия и вознегодовали. Сердца обывателей ожесточились, ибо переизбрание бывшего градоначальника не сулило им ничего хорошего и восшествие на престол реформатора грозило утратой последних перелицованных портков. Приход же к власти умеренного социалиста повлечёт за собой оскудение денежных потоков из центра, а с воцарением ставленника криминала можно и вовсе живота своего лишиться. Что уж толковать о радикальном коммунисте!
Общее смятение городского духа усугубили показанные накануне во всех телевизорах поселения поминки по стране, которые отмечали члены федерального правительства. Призванные ею управлять скудоумные господа посыпали голову перхотью и справляли тризну по российской экономике. Вообще гайдаровские птенцы хищными воронами кружились над поникшей русской головой, так и норовя вцепиться ей в темя.
А некий лучший министр финансов для англосаксов предлагал по возможности отказаться от Крыма и с урчанием мотопилы по явору сокрушался, что в «тучные времена» россиянам позволили «пожировать». Инда верноподданнический народ надо бы держать в «чёрном теле» и питать оный акридами и диким мёдом. Подобные ему и иже с ним примерзкодушные либералы в начале прошлого века короедами источили остов Российской империи и под его обломками уязвлёнными и погреблись. Но, видать, урок не пошёл им впрок!
И отягощённые исторической памятью пенсионеры со злорадством ожидали теледебатов по местному телевидению, дабы убедиться в своих мутных подозрениях относительно белоснежности помыслов кандидатов на пост мэра. Некоторые из них даже запаслись попкорном для плевания им на изображения соискателей высокой должности на телевизионном экране.
В числе таковых санитар местного морга Дим Димыч Кариес не значился. Задорно пробивающиеся сквозь маленькое оконце солнечные лучи придали его каморке весёлонравный вид. А автор индуктивного метода расследования преступлений в описываемый момент с нетерпением ожидающего полновесной индексации пенсии гражданина склонился над мирно почивавшим старцем на топчане. Грудь того приподнималась быстрокрылым стругом над гладью водного потока.
Посланец растущей луны под испепеляющим взглядом хозяина резко открыл глаза и сладко потянулся. Безмолвно встал, оседлал стул с царственной спинкой возле обеденного стола и замер в ожидании еды подобно перетрудившемуся волу возле загона. С настырностью требующего от терапевта бесплатного направления на ультразвуковое исследование желудка пациента санитар морга глистом проник в желудочно-кишечный тракт гостя:
– Чем вызвано ваше появление в нашем запылённом углу из вековых далей? Что-то грядёт?
И седовласый старец неспешно встал, вошёл в центр падающего солнечного света на полу, опёрся о свой много повидавший посох и промолвил:
– Я здесь, дабы не умножились беды ваши, не остервенились души и не померкли ваши слёзоточивые очи… И дабы жили без утеснения, яко вольные птицы живут.
После произнесённых животворящих слов он воротился за стол и взглянул на хозяина каморки неоценённым по достоинству самоотверженным героем.
– Я так и знал! – взлетел к потолку стремительным стрижом Дим Димыч и с несвойственной для его возраста прытью подскочил на одной ножке.
И тут же стал метать на обеденный предмет мебели доступные для санитарской пенсии кушанья. Сам он довольствовался сиротской пищей, но для благословенного гостя расстарался. Жадно глядя на пожирающего курицу со скоростью локомотива гостя, санитар морга проникся торжественностью момента и утратил мальчишеский вид. Однако воодушевление от появления старца стараниями кладбищенского сторожа сменилось на разъедающую его мозг ржавчиной тревогу.
А отяжелевший посланец растущей луны медленно поднялся с места и повлёкся к убогому топчану. И Дим Димыч вернулся в своё обычное состояние трезвомыслящего патриота. От внеочередных мэрских выборов несло мерзостью и чадом, но более всего тяготила санитара морга измена правящих элит. Они дрогнут и улетят на металлических птицах в тропические кущи, а народ на своей поруганной земле останется в навозной куче. Впрочем, по здравому размышлению санитар морга утешился высказанной им вслух мыслью:
– Видать, на спасение богом хранимого русского люда и направлен этот раскаявшийся кузнец в Дерябино. Не зря и многоопытный пёс Казимир его признал и возлёг к обутым в сапоги ногам старца.
Короткий стук в обитую дерматином дверь каморки всколыхнул многомятежный дух санитара морга. И внутрь проник следователь дерябинской прокуратуры Бессмертный Пётр Ефимович. Крайне озадаченный сонным бормотанием незнакомца на топчане, он слегка замешкался на пороге. Но уже через минуту опустился на старорежимный твёрдый стул у входа, упёр руки в колени и мглисто заговорил:
– Тут такое дело, Дим Димыч… Вчера ко мне занозистая особа заявилась с жалобой на полицию. Мол, её муж, пластический хирург Бревнов пропал, и никому до этого дела нет. А сегодня днём звонит мне опер Пекшин и докладывает – является она ощипанной индюшкой к нему и просит заявление о пропаже супруга отдать. И так при этом мнётся, так мнётся… К чему бы это?
Низвергнутый с небес на грешную землю пустячным делом охранитель промежуточного покоя усопших горожан сей же час сел на пузатый пуфик и покачал редковолосой головой:
– Нашёл о чём беспокоиться! Измена не дремлет… Вот-вот страну по уездам и улусам раскурочат…
– Ну да, ну да! – отозвался следователь прокуратуры с невыразимым сарказмом. – Да брось ты, Дим Димыч. Ты не на баррикады ли собрался? Вместе с этим утомлённым простолюдином на топчане. Народ «побузит» слегка на задворках Дерябино, да и угомонится. К тому же в следующем году манну небесную федеральный центр клятвенно обещает. Городской люд и прельстится…
И тогда Кариес с полпинка завёлся мотором дряхлеющего «Запорожца» и натужно прогудел:
– Но! Не все до этого времени доживут. А мой гость на топчане – ковавший гвозди для Христа кузнец из древнерусских сказаний и наказанный за это на вечную ковку оных. Затем покаялся и ждёт прощения от бога!
Бессмертный как от щекотки пяток нервно рассмеялся, сузил раскосые глаза в щёлку и с показным подобострастием вопросил:
– Да? А почему не сын тульского кузнеца Демида? Этот мужичий отпрыск удостоился премногих похвал от Петра I за предприимчивость и ум. И по истечении некоторых лет получил герб от него: сверху три рудоискательные лозы, снизу кузнечный молот, а посередине золотой пояс – знак дворянского достоинства. Сверх этого царь дал ему новую фамилию – Демидов. И первый Никита Демидов основал промышленную династию, девизом которой стала фраза: не словом, а делом…
И тут Пётр Ефимович оглушенным контузией пехотинцем оглянулся по сторонам, с прокурорским подозрением взглянул на беспокойно спящего старца на санитарском ложе и вскочил со стула.
– Кто? Кто мне эти слова в голову вложил? – грозно крикнул он бывшим членом «тройки» и поверженным врагом народа упал на своё сидячее место.
А Дим Димыч юлой подкатился к нему, ухватил за поникшие плечи и торжествующе вскричал:
– Ага, зацепило! Так, может, многострадальный старик явился сюда в назидание нашим олигархам? У этих и Родины-то нет, а Россия для них – территория кормления. А его почитай с шестнадцатого века отменили.
Санитар морга присел в изголовье посланца растущей луны и в образе словоохотливого лектора в переполненном народом сельском клубе пояснил:
– Помнится, основали институт кормления аж за шесть столетий до этого. Князья стали сажать в города своих воевод, а мирянам вменили в обязанность снабжать оных всем необходимым. Так наши толстосумы его возродили, а отменить некому! Это мне раскаявшийся кузнец нашептал… Не иначе.
Надо заметить, что до набежавшей тучи на политический дерябинский небосвод в начале весны этого года Пётр Ефимович слыл аполитичным человеком и идеологически зацикленным гражданином никогда не был. Что позволяло ему безмятежно предаваться любовным утехам с половозрелыми городскими прелестницами и ищущими эротического отдохновения замужними дамами.
